Мазепинство-1

http://wek.com.ua/article/33277/
Общество 2010-07-05 12:10:25
Правда о Мазепе (часть первая)
Годовщине Полтавской битвы посвящается




Карьера

Начнем, как водится, с мифов – в частности, с возраста Ивана Мазепы.
Образ благообразного старца, который, начиная с «Полтавы» Александра Пушкина, обычно преподносится нам в художественных произведениях, действительности не соответствует совершенно – ни по части старца, ни по его благообразности.
Начнем с того, что родился Иван Мазепа примерно в 1644 году (точная дата неизвестна) – следовательно, в момент Полтавской битвы ему было около 65 лет. Возраст, конечно, солидный, но стариком его называть все-таки как-то язык не поворачивается.
С карьерой Ивана Мазепы еще интереснее…
Начал он ее со службы польскому королю Яну Казимиру – да так успешно, что тот послал его в 1663 году (то есть в возрасте 19 лет!) вручать символы гетманской власти атаману Павлу Тетере.
Однако в русско-польской войне из-за Украины, начавшейся в 1654 году, в ту пору опять наметился перевес России – и оборотистый малый решил оставить польского короля ради службы украинскому гетману… После заключения Андрусовского мира (1667 год) он даже был отправлен про-польским гетманом Петром Дорошенко в 1674 году в Крым на переговоры с ханом, но по дороге был схвачен запорожскими казаками, которые Мазепу чуть было не повесили… Спасло тогда юного Ивана Мазепу заступничество кошевого атамана Ивана Сирко и левобережного гетмана Ивана Самойловича, у которого оборотистый Иван Мазепа в 1682 году уже стал главным есаулом.
Но прошло еще 5 лет – и Иван Мазепа успешно подсидел своего благодетеля. Фаворит царевны Софьи Василий Голицын после неудачного похода 1687 года на Крым был крайне заинтересован в том, чтобы найти «крайнего», на которого можно было бы свалить неудачу, и тут опять подвернулся ловкий Иван Мазепа. Собрав в городке Коломак казацких старейшин, он обвинил Ивана Самойловича в умышленном неисполнении приказов московских воевод. Результатом «казацкой демократии» стал коллективный донос в Москву, за которым последовал арест Ивана Самойловича и ссылка его в Сибирь. Новым же гетманом стал, разумеется, предводитель «промосковских» заговорщиков – то есть сам Иван Мазепа.

Гетман–демократ и псы-запорожцы…

При этом – что характерно! – новоизбранный гетман подписал с представителями русского царя т.н. «коломацкие статьи», ставшие очень важным рубежом в укреплении феодальных порядков на Украине.
Эти статьи не только запрещали в будущем казацкой старшине смещать гетмана без согласия русского царя (а гетману, соответственно - старшин), но и требовали от гетмана возвращать в Россию беглых крестьян (от донских казаков русские цари этого требовать, вплоть до Петра не решались) содержать за свой счет полк стрельцов, и (главное!) запрещалось изменять выданные в Москве жалованные грамоты полковникам на села и волости.
Соответственно, после этого казацкая старшина стала стремительно превращаться в «полноценных» феодалов, чему Иван Мазепа активно способствовал. За время своего 20-летнего правления он раздал «сподвижникам» в общей сложности 142 села. Себя, любимого, он, впрочем, тоже не забывал – в своих руках он сосредоточил несколько имений, обеспечивавших ему годовой доход в 200 000 рублей (сумму по тем времена баснословную).
Последнее обстоятельство для Ивана Мазепы оказалось особо ценным с воцарением Петра. Вечно нуждавшийся в деньгах царь-реформатор то и дело занимал у предприимчивого и по-европейски обходительного гетмана значительные суммы – и потому полностью ему доверял, принимая сторону Ивана Мазепы во всех делах - в том числе и весьма щекотливых.
Так было, например, в 1702 году, когда на Правобережной Украине возникло очередное антипольское восстание под руководством полковника Семена Палия. Подавить это движение поляки самостоятельно были не в силах… но и помощи от России полковник не дождался.
Дело том, что в 1703 Петр заключил с польским королем Августом II военный союз против Швеции – и поручил Ивану Мазепе устранить неудобного полковника. Что он и сделал, поскольку завидовал популярности Палия и даже видел в нем потенциального претендента на пост всеукраинского гетмана. 31 июля 1704 года отряды Ивана Мазепы захватили врасплох Семена Палия в военном лагере в Паволочах, арестовали и выслали в Москву. При этом он опять оказался в выигрыше – ему досталась отбитая Семеном Палием у поляков Белая Церковь, в которую Иван Мазепа даже перенес свою резиденцию и часть казны.
Главное неудовольствие Ивана Мазепы после этого вызывала Запорожская сечь, с которой собственно и начиналась самостийная Украина. Запорожцы были недовольны Иваном Мазепой и открыто говорили: «Пока Иван Мазепа будет гетманом. Нам нечего ждать от него добра… он на Москву смотрит и Москве способствует».
Тот не оставался в долгу и жаловался в письмах Петру в 1705: «Запорожцы меня не слушают. Что мне делать с этими псами? Всему виной пес кошевой. Я уж разные способы искал, чтобы не было его не только в Сечи, но и на свете, но некому мне довериться».
Стоит отметить, что замышлять убийства соперников гетману Ивану Мазепе было не в первой…
Так что весь «золотой век» мазепинской «вольной» Украины при Иване Мазепе сводился к тому, что бывшая казацкая старшина при «принципиальном» гетмане стремительно превращалась в класс феодалов, а сам ловкий гетман все больше тяготился наличием даже рудиментарных остатков «казацкой республики» в Сечи. Впрочем – остатки эти действительно были рудиментарными: утратив былую роль главного центра крестьянских антифеодальных движений, Сечь в то время все быстрее превращалась в убежище для разношерстых казацких «полевых командиров» разбойно-уголовного толка.
Соответственно, весь последующий «конфликт» Ивана Мазепы с Москвой сводился к банальной и вполне средневекового уровня разборке – новоявленный местный феодал попытался в очередной раз кинуть очередного сюзерена. Проблема была только в том, что те времена, в которые подобные шалости удавались, давно прошли – судьбы государств в решающих столкновениях решали уже на ловкие пройдохи, а народы как таковые.

«Дело Ивана Кочубея»

Между тем, обстоятельства Северной войны, на первый взгляд содействовали планам Мазепы по превращению себя, любимого, в «суверенного государя». Успехи шведских войск и победы Карла XII в Дании и Польше открывали, казалось бы, блестящие перспективы для очередной измены – отчего бы и не переметнуться в решительный момент на сторону Швеции, поставив условием для такого шага сохранение под своей булавой и бунчуком всей тогдашней Украины?
Идея на сей счет родилась в мозгу Ивана Мазепы, по всей видимости, в зимой 1705-1706 года, когда Краковский воевода Януш Вишневский пригласил Ивана Мазепу на крестины дочери. Там он встретился с сорокалетней матерью воеводы Анной Дольской (приходившейся теткой Станиславу Лещинскому, шведскому ставленнику в Польше). По возвращению на Украину он выслал ей благодарственное письмо за радушную встречу, и ... шифр для ведения переписки.
Вскоре, после того, как Петр в 1707 году решил вернуть Польше и Августу II несколько городов на Правобережной Украине, от пани Дольской последовали конкретные предложения – отказаться от поддержки лояльного России Августа II и признать польским королем лояльного шведам Станислава Лещинского и перейти на сторону шведов.
Окончательное решение об измене Иван Мазепа принял, по-видимому, во второй половине сентября 1707 года. Во всяком случае, именно тогда он сказал своему приближенному Ивану Орлику: «А если бы захотелось мне сделать сие по своему капризу, пусть покарает меня Бог душой и телом».
О том, как Бог покарал Ивана Мазепу – речь впереди. Тогда же главной проблемой для Мазепы стала перспектива кары вполне земной – о контактах гетмана с Станиславом Лещинским стало известно главному судье Запорожского войска Ивану Кочубею и полковнику Ивану Искре, которые, в лучших традициях украинской политики, не преминули донести о них в Преображенский приказ князю Федору Ромодановскому.
Однако результат доноса оказался обратным желаемому: Петр по-прежнему безоглядно доверял украинскому гетману, а сообщение Ивана Кочубея расценил как ложный донос – и даже сообщил об этом самому Ивану Мазепе, предложив ему лично арестовать доносчиков (по возможности вне пределов Украины) и доставить ему в Москву для решения их дальнейшей судьбы.
Такое доверие Ивана Мазепу не обрадовало – он ведь не знал, насколько достоверными данными располагал Иван Кочубей и потому вполне мог опасаться того, что кто-то передал тому его настоящие письма Анны Дольской и Станиславу Лещинскому.
Поэтому ответил Иван Мазепа Петру предложением покарать «изменника» Ивана Кочубея в Киеве. Причем сделал он это сославшись на то, что выдача войскового судьи в Москву … подорвет авторитет гетмана. Он жаловался: «Уж и без того называют меня духом московским».
Царь согласился на такое проявление «самостийности», но… Иван Кочубей и Иван Искра как-то узнали о грозящей им опасности и попытались бежать сперва в Коломак (опять в Коломак!), а затем в Красный Кут, что близ Богодухова, где сдались русскому полковнику Федору Осипову. Они рассудили, очевидно, что разбирательство в Преображенском приказе дает все-таки некий шанс на спасение, в то время как попадание в руки «своего» гетмана означает смерть верную и скорую.
Увы! Надежды эти не оправдались. Царь не слишком доверял пыточному следствию Федора Ромодановского, и потребовал было выслать Ивана Искру и Ивана Кочубея к нему на личный допрос в Смоленск…
Но, получив от Ивана Мазепы очередной заем, махнул на все рукой – и 25 июля 1708 года они были казнены в Борщаговке, близ Белой Церкви. Однако очень скоро Петру пришлось убедиться в том, что Иван Кочубей говорил правду….